Сказка-быль для детей и взрослых

     В стародавние то времена было, много веков назад. Тогда татарские орды часто нападали на землю русскую. Города да деревни сжигали, а людей в полон уводили. Был тогда в стольном граде Москве митрополитом Феогност, преемник первого митрополита Киевского и Всея Руси святителя Петра.
     И отправился как-то митрополит Феогност к хану Джанибеку в Орду, чтобы договориться с ханом о мире. А когда вернулся в Москву, увидел, что большой пожар уничтожил в столице много домов и до 18 церквей. Москва-то тогда не такая большая была, да вся деревянная. То есть из дерева построенная. Каменных-то зданий почти не было. Пригорюнился Феогност, да делать нечего. Решил он новые церкви да храмы построить по всей Москве. Но не только в центре ставить их, а и по окраинам, чтобы от частых пожаров уберечь.
     Сам митрополит жил тогда в долине реки Сетуни, в своей вотчине – селе Голенищеве. Стоял там митрополичий двор и  церковь Пресвятой Троицы. И звалось село Троицкое-Голенищево.
     А совсем недалеко, на речке Раменке, у самого начала дороги на Боровск, жил в своей деревне управляющий скотными дворами митрополита – коровник Селята. Имя у него было древнее, славянское. Когда-то звучало оно как «Селимир», то есть «заселивший мир». Потом это имя перестали употреблять, а вошло в обиход сокращённое - Селята. А ещё тогда были имена Путята, Вышата, Юрята.
     Вот наш Селята и жил недалече от митрополичьего села. И решил митрополит Феогност одну из церквей поставить в деревне у Селяты. Церковь Николы Чудотворца.
     А в то время, как только в деревне ставили церковь, то она сразу селом становилась. Так полагалось. Вот и приказал митрополит возвести церковь да назвать село по имени его владельца – Селятино, а речку, которая протекала рядом Селятинкой. А было всё это аж в середине 14 века. (Сейчас-то это район метро Юго-Западная в Москве).
Ну что ж, дело доброе, нужное. Поставили церковь Никольскую. А тут митрополит новый наказ даёт. Поставить по дороге по Боровской починки, то бишь новые поселения, в дневных переходах от его села Голенищева. Чтоб было, где остановиться-заночевать, коли в дорогу придётся собраться. Да благословил Селяту починки эти его, Селяты, именем называть, коль его крестьяне там жить будут. Выбрал Селята мужчин мастеровых да храбрых, чтоб могли от злых татар да разбойников с большой дороги обороняться, и стали они собираться.
     Утром попрощались с односельчанами, да и отправились в путь-дорожку по Боровскому тракту. Вечером, пройдя более 40 верст, остановились они на ночлег у небольшой безымянной речушки. А утром, проснувшись, залюбовались красивыми дубравами, да лугами с травой-муравой по пояс и разными цветами усыпанными. А край этот издревле богат был на птицу да зверьё. Недаром в этих местах охота царская проходила. То на медведя, то на волка, то вепря какого.  А уж птиц, зайцев, белок немеряно водилось. Вот и решили первый починок здесь ставить. Место удобное и красивое. Речка рядом журчит-поёт. Вот и будет батюшке митрополиту где остановиться переночевать, коль соберётся в Боровск или в сам Смоленск. А если нападёт враг какой, можно в лесу скрыться.
На том и порешили. Оставил Селята часть мужиков обосновываться на новом месте, а сам дальше с остальными двинулся. А к концу следующего дня и там выбрал место для починка. Теперь-то это д. Деденёво, что в 80 километрах от Москвы. А прежде-то её тоже д. Селятино на речке Селятинке звали.
     А оставшиеся крестьяне расчистили место, поставили себе дома, да и стали жить поживать. Рядом царские деревни располагались Розсудовские, да Зверево, да Бораново. А с другой стороны – древняя пустошь Князищево (ныне это Петровское). Свою деревню они назвали, как и было наказано - Селятино, а речушку – Селятинкой.
     Потихоньку обустроились на новом месте  и решили поставить у себя небольшую церковку. Только не в деревне, а в лесу - подальше от разбойничьих да татарских глаз. Испросили благословения у митрополита,  да и поставили церковь Николая Чудотворца в 5 верстах от Селятина. Да сделали там погост, чтобы могли заночевать проезжие люди – гости. А надо, и торжище устроить раз-два в год.
     В то время все деревни да сёла были учтены, да приписаны: какие к монастырям, а какие за владельцем числились. А владельцы частенько продавали или дарили за что-то свои деревни да пустоши. Вот и деревня Селятина сначала была митрополичьей, потом перешла к Боровско-Пафнутьеву монастырю, потом ею владели князья да помещики. Так и жили селятинцы. Платили, как и все, оброк то монастырю, то владельцам своим.
А совсем недалеко, всего-то с версту и будет, рядом с лесной дубравой, на крутом берегу большого кружившего по местности оврага стояли две пустоши на два-три дома: Крутилов враг (овраг) и Пузиково.
И они не избежали злой участи. Налетели как-то на них толи лихие люди – разбойники, толи злые татары и в пустоши Крутилов враг убили хозяина. Стали про неё говорить тогда: пустошь убитова хозяина. Да так и пошло название - пустошь Убитова, потом Убитая, а потом и совсем не стало пустоши.
     А жители пустоши Пузиковой отстроились заново. Стали звать эту пустошь - Пузикова на Крутиловском враге (овраге). Она и стояла на самом повороте крутившегося по этой местности глубокого оврага, по которому протекала безымянная речка. Жители соседних деревень звали её то Пузиково, то, перепутав, Крутилово. Прошло более ста лет. Потомки местных жителей уже и не помнили, откуда пошли названия. И когда в 1770 году пришли государевы люди переписывать все деревни да пустоши, да живущих в ней людей, то записали пустошь - «Крутилово», а овраг – «Пузиковским». Так и на карте нарисовали да обозначили. Вот так, бывало, и менялись названия деревень да сёл.
     А сколько ещё таких случаев было.
     В то же самое время  расположенную недалеко пустошь Князищево  сначала переименовали в Княжищево, а потом поставил там её владелец барон Пётр Шафиров церковь во имя Святителя Петра митрополита. И стала пустошь Княжищево зваться селом Петровским.
     А ещё одно село, Лабино, переименовали жители соседних сёл. Находились тогда в нашей местности имения и вотчины графа Шувалова. Некоторые располагались за Вереёй (Вышгород и др.). А од но недалеко от Розсудова и Зверева – село Кутьменёво. Так вот, у крепостных графа, которые, кстати, занимались профессиональным нищенствованием, был особый выговор, который прозвали в народе «шувалики». Они ко многим словам прибавляли букву «а» в начале слова. И говорили не «горошек», а «агорошек», хлеб не «ржаной», а «аржаной», не «рукомойник», а «арукомойник». Так с их лёгкой руки и называли деревню в те времена то Лабино, то Алабино, то опять Лабино. А в 1660 году поставил владелец в деревне церковь Покрова Пресвятой Богородицы, и стала деревня селом Петровским-Алабино.
     Вот ведь так и получилось, что в старые-то времена были в нашей округе пустоши да деревни: Селятино, Крутилов враг, Лабино, Бораново, Княжищево да Пузиково на Крутиловском враге.
     А через 200 лет наши места и не узнаешь. Стояли теперь деревни да сёла: Петровское,  Троицкое, Покровское-Алабино да Крутилово на Пузиковском овраге. Только деревня Селятина и сохранила своё название.
     Надо сказать, что жили люди в этих деревнях мирно. Часто роднились между собой. Вместе праздники отмечали. Да в каждой деревне свой престольный праздник был. Вот в Алабино, например, 1 июля – праздник Боголюбской иконы Божией Матери – «Боголюбимая». Гуляли всем селом. Из других деревень гости приходили.
     А уж если беда какая, то всегда помогали друг другу. 
     Ушли в прошлое татарские набеги, да вот новая напасть. В 1812 году пришли в землю русскую «хранцузы» - Наполеон со своим войском. По Смоленской дороге, разоряя сёла и деревни, дошли они до Москвы. Пожгли её, красавицу. Организовались тогда армейские партизанские отряды для борьбы с неприятелем, чтоб ни днём, ни ночью не было ему покою. Возглавили эти отряды славные гусары: Д.В.Давыдов, А.С.Фигнер, А.Н.Сеславин, И.С.Дорохов. Каждому из них определили район действий. Наша Боровская дорога досталась отряду Александра Сеславина. Ближе к Москве сражался Дорохов. На Калужской дороге – Фигнер, а за Фоминским - Давыдов. Дерзкие налёты совершали они на врага. Сжигали обозы, уничтожали неприятеля и... исчезали в лесах.
Не остались в стороне и местные жители. У нас здесь воевал партизанский отряд, в котором сражалась и Татьяна Осиповна Баранова.
     Родилась она в 1770 году в деревне Покровское - Алабино. Ей было 42 года, когда наполеоновские войска вторглись в Россию. Муж её со старшим сыном ушли на войну, а Татьяна Осиповна с двумя несовершеннолетними сыновьями, бросив дом и забрав с собой корову, отправилась вглубь леса, где примкнула к партизанам. Пока было возможно, корова давала молоко, а затем её зарезали на мясо бойцам.
     Муж  Татьяны Осиповны и её старший сын погибли в боях под Смоленском. Когда Наполеон вошёл в Москву, она уже со всех сторон поджигалась как уходившим населением, так и партизанами; многие из них, пойманные французами, тут же, на улице расстреливались. Так погиб 15-летний сын Татьяны Осиповны, который был разведчиком. Ещё большей яростью загорелось теперь её сердце и, оставшись одна с десятилетним сыном своим Алёшей, она и не думала о том, чтобы укрыться, спрятаться куда-нибудь от врага, нет!... Она продолжала воевать в партизанском отряде.
     Наступил октябрь. Рано в тот год ударили морозы, выпал снег. Не дождавшись от русских капитуляции пришлось Наполеону бросить Москву и отступать по Старой да Новой Калужской (Боровский тракт) дорогам. Все дороги были забиты людьми, лошадьми, повозками. Из Москвы вышло стотысячное войско. За ним  тянулась огромная вереница из шестисот полевых орудий и двух тысяч зарядных артиллерийских ящиков, которые с трудом тянули изнуренные лошади. Затем следовали коляски генералов, повозки с их багажом и принадлежностями войсковой администрации, телеги и экипажи всякого рода служащих, а также французских семей и семей других иностранцев, которые покидали Москву, следуя за армией. Наконец, там же тащились тысячи кибиток,     (т. е. экипажей, особенно распространенных в России), которыми поспешила обзавестись большая часть офицеров всех рангов; эти кибитки, нагруженные провизией и запасом платья, следовали обыкновенно за корпусами. Вся эта масса заполонила дороги и как саранча пожирала все запасы окрестных деревень и городов. Побывали французы и в деревне Жёдочи. Говорят, сам Мюрат там ночевал. Разграбили всё имение, а дощечками от рояля топили печь.
Главнокомандующий Русской армией фельдмаршал М.И.Кутузов отвёл армию под Тарутино и ждал известий от своих разведчиков. Какой дорогой Наполеон отступать будет, чтобы перекрыть эту дорогу и не пустить врага в богатые губернии, а направить опять по Смоленской дороге, уже разграбленной да разорённой.
Вот тут и совершил свой подвиг славный гусар Александр Сеславин. По всему Боровскому тракту через наши деревни носился он со своим отрядом, нанося врагу большой вред. А однажды залез он на раскидистое дерево и следил за передвижением отступающей французской армии, которая нескончаемым потоком тянулась из Москвы и уже приближалась к Быкасову, где ждал её появления Сеславин. Вот уже показались вдалеке головные части. И вдруг Александр разглядел, что одна из карет очень тщательно охраняется со всех сторон тяжёлой конницей. Сразу поняв, что это карета Наполеона, гусарский командир срочно доложил об этом своему начальству. Сразу же был отправлен гонец к Кутузову, который похвалил «глазастого» Сеславина и назвал его внимательность и расторопность подвигом, ставшим поворотным событием в судьбе самой России. Срочно перекрыв нужную дорогу, Кутузов дал бой Наполеону под Малоярославцем и отправил всё его войско по старой, разорённой Смоленской дороге. Армия, погода да партизаны окончательно измотали французов. И к границе добрались жалкие остатки французской армии.
     А земля русская вновь отстраивалась после войны. О подвиге Т.О. Барановой до сих пор помнят люди. Сама она долгие годы была няней у детей князей Мещерских в их дворце Петровском.
     «Среди комнат дворца в Петровском было несколько отведённых под архив и музей... Самыми заветными были трофеи времён французского нашествия, среди них были некоторые добыты личной доблестью и беззаветной храбростью партизанки Татьяны Осиповны Барановой. Помню я один из них – сильно помятая и чем-то тяжёлым сбоку пробитая медная каска французского кирасира с чёрным блестящим хвостом из конского волоса, украшавшего его сзади и оберегавшего шею всадника» - вспоминала дочь князя Китти Мещерская.
     Вот какая богатая древняя история у наших мест. А сколько ещё событий произошло на нашей земле: и трагических, и героических. Долго ещё можно рассказывать о земле селятинской, да разве всё в одной книге напишешь.
     Продолжение истории – в новой книге.